О неизвестном наброске известного художника Никиты Гашунина

Была Пасха, очень солнечный день 1976 года. К нам в башню Главного здания МГУ Петя Перцов привёл тогда Никитку. До этого мы знакомы не были. Все были сильно навеселе по причине Пасхи (кроме меня, по причине беременности). Как появилась идея портрета, совершенно не помню. Скорее всего, Никитке просто подвернулся лист бумаги и чёрная ручка. Позировала я минут десять. Если не меньше. И все мы, трезвые и пьяные, были изумлены результатом: при такой скорости, такое сходство и такое продуманное выражение лица (сомневаюсь, что таким благостным оно и было). Тут ведь три портрета. В левом углу, длинноволосый Никита (вместо подписи), а вверху был Че Гевара (я, позируя, сидела под его знаменитым красным портретом). Че Гевара со временем утратился. Столько переездов, сколько мне пришлось проделать

Портреты на память (когда нет войны)

Если снимать на войне или страна экзотическая, например, то это хорошо ― всё получится. Движение, риск, краски необычные. Но, к счастью, бывают места, где ничего не происходит. Это сложнее. Коллеги говорят: «собирать фактуру». Неприятно как-то. Ты к живым людям приезжаешь, а тебе, оказывается, нужно ещё «фактуру» собирать, как грибы. Тут начинается «постановочное» кино. Кастинг, свет... Хорошо ― музыку не надо писать. В репортаже принято ловить неловкие движения участников, чтобы было, «как в жизни». Фактура закономерно испытывает неприязнь к приезжим клоунам, но подчиняется. «А не могли бы вы ещё раз пойти вдоль этого забора?» «Присядьте вон там». Хозяйка уже пятый раз вытаскивает поросёнка из сарая, а у него всё не т