Успейте до 24 сентября!

В нашем доме есть лаз из московской непогоды в детскую память о запахе нагретой земли и о солнце в основе всего – картина узбекского классика Рашида Тимурова, подаренная им другу, моему отцу. Тимуров был учеником Павла Бенькова, чье имя носит самаркандское художественное училище и одна из улочек города. Еще при жизни Павел Петрович был местной достопримечательностью. Его не стало в 1949 году, и в памяти самаркандцев он оставался вальяжным господином с элегантной тростью, который разъезжал по городу в стареньком тарантасе и покупал для своих студентов холсты. В эти дни в Музее русского импрессионизма на Ленинградском проспекте завершается выставка "Место под солнцем. Беньков/Фешин". Почти полсотни полотен из музеев, галерей и частных собраний Москвы и Санкт-Петербурга, Ка

О знакомых незнакомцах

Погребальный портрет бородатого мужчины. Египет, II-III век нашей эры. Дамбортон-Окс       Усадьба Дамбортон-Окс под Вашингтоном знаменита тем, что в 1944 году здесь проходила  международная конференция, которая подготовила образование ООН, а также – коллекцией предметов искусства доколумбовых времен. Начиная с 20-х годов прошлого века, нынешние владельцы усадьбы Блиссы сосредоточились на византийском искусстве. Да так, что собрание музея Дамбортон-Окс сегодня считается одним из влиятельных центров мировой византинистики. С 1941 года здесь выходит научный журнал Dumbarton Oaks Papers. Симпатичный египтянин с портрета жил почти две тысячи лет назад, но он так похож на одного моег

Из детских и юношеских воспоминаний художника

Не сохранилось отзывов Льва Толстого о текстах Ильи Репина, состоявшего в близкой дружбе и интенсивной переписке с Толстым, автора галереи его портретов. Зато Корней Чуковский отдал должное недюжинной литературной одаренности Ильи Ефимовича:  Всякий, кто примется читать книгу Репина, с первых же страниц убедится, что у этого мастера живописи был незаурядный литературный талант, главным образом талант беллетриста, превосходно владеющего образной повествовательной формой. В автобиографических заметках "Далекое близкое", во "Впечатлениях детства", впервые опубликованных в 1908 году в журнале "Нива" и ставших основой этой книги, Репин ярко и зримо рассказывает о родном Чугуеве, что на Харьковщине, о ловких кентаврах калмыках, гурманах чум

О том, что удачный этюд наравне с хорошим человеком, и что в этих красках светит радость бытия

Критики говорят о Николае Терентьевиче, что можно роман написать, стоя у одной только его картины. Эти воспоминания выдающегося художника-реалиста – все равно что набросок такого романа, замечательная лапидарная проза. Они касаются не только жизни самого Тужилина, родившегося в 1930-м году, но и исчезновения крестьянской цивилизации, так же как в цикле Виктора Филимонова о доме и дороге Шукшина, который Культпро продолжит публиковать и в следующем году. Рассказ художника о прожитом и созданном записан его дочерью Юлией Тужилиной весной 2016 года и публикуется впервые в виде небольшого фрагмента. "Это не просто очень хорошая живопись. Это живопись-судьба... Это мировоззрение, это выстраданное, предельно искреннее послание, обращенное к нам, современник

О запасной столице родины, соседе Эдике, волжской петле для "Солнечного удара", жигулевской кругосветке и о том, где фарватер

Говорят, глупо возвращаться в места, где ты прожил много лет и был по-настоящему счастлив. Но я это делаю. Каждый раз, как бываю в Самаре. Не из-за бунинского - и жизнь, которой мы все тогда  жили, не вернется уже вовеки. Это-то я отлично знаю. Просто приезжаем же мы иногда к людям, которые дороги. Выпить, потрепаться, вспомнить. Квартиру и обязательно коммунальную, и именно вблизи Хлебной площади я искал себе тщательно. После того как окончив университет, услышал о себе в общем-то точные слова папы: «Делать он ничего не умел, поэтому стал журналистом». Мне захотелось «хлебнуть горя», «набить шишек», «испытать все на зуб» совсем как пролетарскому писателю Горькому. Самарский период его жизни, когда он, уподобляясь Гиляровскому, м

От «Войны и мира» до «Мастера и Маргариты»: как челябинский энтузиаст изучает подлинную жизнь литературных героев

Челябинский поэт, публицист и переводчик Влад Феркель составил около десятка библиографических словарей. Он изучает большие книги, основанные на исторических событиях, и судьбы всех персонажей, как подлинных, так и вымышленных – откуда взялись и что для автора и его замысла означают. Выписывает все действующие лица, главные и второстепенные, и раскрывает их подноготную. Биографическую и смысловую. Выходит увлекательное чтение. Феркелем уже изданы словари, посвященные «Ивану Грозному» Валентина Костылева, «Емельяну Пугачеву» Вячеслава Шишкова, «Петру Первому» Алексея Толстого, «Войне и миру» Льва Толстого, «Мастеру и Маргарите» Михаила Булгакова и другим «эпическим полотнам». Я давно знаю Влада - человека де

Научно-популярные фильмы, которые стоит посмотреть

Ровно сто лет назад неизвестный оператор, используя возможности замедленной киносъёмки, зафиксировал, как навстречу солнечному свету распускают лепестки астры, и как вечером на их стеблях проступают капли росы. Этот человек, скорее всего, не был художником, он лишь пытался изучить природное явление. Два года назад эти кадры были приобретены в коллекцию Музея Помпиду. Так часто случается с хорошими образцами научно-популярного кино: авторам кажется, что они ― строгие исследователи. Но научные концепции недолговечны, и спустя годы оказывается, что авторы были наивные поэты. Цикл «Жизнь». Режиссёр Дэвид Аттенборо Жизнь на Земле. 1979 Живая планета. 1984 Испытания жизни. 1990 История научно-популярного кино делится на две эпохи: до и после англичанина Дэвида Атт

Двенадцать впечатлений в Третьяковской галерее

За разбитой дверью тебя встречают мраморные интерьеры дизайна 1970-х и раритетные ковровые дорожки [2], сохранившиеся примерно с того же времени. По бокам — люстры, самые дорогие из того, что нашли в магазине «Мебель». Цены в кассе — по сохранившейся с советских времён традиции — разные для соотечественников (200 руб.) и иноземцев (350 руб.) [1]. Потом портреты русских баб, в угоду моде натянувших на себя иностранные тряпки. Но уже в них видишь что-то человеческое. В Музее Прадо портреты их знати тебе по барабану, а тут понимаешь: вот эти люди проектировали то, в чём тебе сейчас приходится жить. Или нарожали тех, кто это спроектировал. Потом — портреты тех, кто проект нации вербализовал. И картины тех, кто её историю визуализировал. Происходило это