Полюбите меня, полюбите!

Николай Олейников «Генриетте Давыдовне»

С поэтом Олейниковым я впервые столкнулся в подвале другого поэта Б.У. Кашкина.

Во времена повального увлечения Хармсом. Б.У. Кашкин же в его адрес кривился, а вот Олейникова превозносил.

Мне Олейников показался немного неправильным. Недоделанным, что ли. Ну почему он не может в рифму писать? Почему демонстративно сбивается с ритма? Кто такой «индей», наконец? Недоработка редактора. Я бы его подправил.

Хотя сам тогда не то чтобы работал барабанщиком, но в одном странном ансамбле периодически стучал по барабану большой палкой. Чтобы все прочие недомузыканты функционировали в едином ритме. А когда они в этот ритм входили — и уже при всём желании не могли из него выйти, — позволял себе лупить по барабану абы как.

Самое близкое мне стихотворение — про Генриетту Давыдовну. В какой-то момент я подумал: а может, мне не надо нигде его цитировать? Какое-то оно мазохистски страдальческое… Может, таким образом я раскрываюсь и манифестирую свой неуспех у женщин? И они, уловив данный сигнал, сразу отказывают мне во взаимности? Может быть, выгоднее на первых порах маскироваться и пускать пыль в глаза?..

Сейчас пускать пыль в глаза уже поздно. Поэтому — вот оно.

Николай Олейников

ГЕНРИЕТТЕ ДАВЫДОВНЕ

Я влюблён в Генриетту Давыдовну,

А она в меня, кажется, нет —

Ею Шварцу квитанция выдана,

Мне квитанции, кажется, нет.

Ненавижу я Шварца проклятого,

За которым страдает она!

За него, за умом небогатого,

Замуж хочет, как рыбка, она!

Дорогая, красивая Груня,

Разлюбите его, кабана!

Дело в том, что у Шварца в зобу не…

Не спирает дыхания, как у меня.

Он подлец, совратитель, мерзавец —

Ему только бы женщин любить…

А Олейников, скромный красавец,

Продолжает в немилости быть.

Я красив, я брезглив, я нахален,

Много есть во мне разных идей.

Не имею я в мыслях подпалин,

Как имеет их этот индей!

Полюбите меня, полюбите!

Разлюбите его, разлюбите!

<1928>