В столицах шум, гремят витии

О том, где ночует поэзия

К тому моменту, когда Некрасов написал "В столицах шум…", его знали уже как облупленного. И все понимали: если он увлек свою Музу в кусты и перелески пейзажной лирики, жди обличительного иносказания. Красный карандаш цензора всегда был наготове, чтобы вымарать какую-нибудь очередную гадость из некрасовского пейзажа.

Однако на дворе был уже 1858 год. Времена уже были новые, свежие, а Некрасов и при позднем Николае Павловиче печатал стихи куда более резкого тона. Желая дать в очередном номере своего "Современника" этот новый стих, Некрасов ничуть за его судьбу не беспокоился. Однако "В столицах шум…" запрещено было печатать: ... Стихи эти содержат в себе двойной смысл, который цензурный комитет не может себе вполне объяснить.

Теперь-то всякое школьное сочинение объяснит: вот, де, не верит гражданский поэт в глубину перемен, затеянных сверху. Но цензор был честнее, потому что, не заглядывая в интернет, читал лишь то, что было написано на листе бумаги.

Перед ним, а затем и перед нами пример того, как подлинная поэзия способна ставить в тупик своими "двойными смыслами". И напрасно злословил Тургенев, будто поэзия в стихах Некрасова и не ночевала. Тем более что это стихотворение впервые как раз и появилось в письме Некрасова Тургеневу – письме, написанном  прежде, чем проза русской общественной жизни рассорила их двоих.

                 * * *

1857-1858