Русская литература в 2015 году: Зулейха и Патимат

О чем никто не пишет

Гузель Яхина. Зулейха открывает глаза. Издательство Елены Шубиной. 2015

Алиса Ганиева. Жених и невеста. Издательство Елены Шубиной. 2015

В одном издательстве вышли сразу два романа на этническую тему, и оба написаны дамами – сам по себе факт любопытный, но второстепенный. Гузель Яхина описала приключения татарки Зулейхи, Алиса Ганиева – аварки Патимат. Сходства между ними никакого. Что замечательным образом отбивает охоту делать обобщения касательно и "женской прозы", и "тонкого востока"

С коммерческой точки зрения, "Зулейха открывает глаза" – это скорее антиназвание. Зато легко представить себе сериальную экранизацию этой книги, она и по стилю напоминает сценарий. Высланные советской властью "враждебные элементы" строят лагерь в енисейской тайге. Забитая татарская крестьянка Зулейха теряет мужа-кулака и попадает в сталинский лагерь. На воле она никак не могла родить мужу сына, а дочки умирали в младенчестве. В неволе у Зулейхи рождается мальчик, и главной движущей силой в романе оказывается простой и сильный материнский инстинкт.

Лучший аргумент в пользу хорошего исторического сериала – это персонажи. Гузель Яхина прописывает их четко, без однозначной заданности. Они живы, они способны на неожиданные, красивые поступки. К старому, безнадежно, казалось бы, сошедшему с ума доктору Лейбе возвращается разум в тот момент, когда он принимает свои первые лагерные роды. Революционер-ленинец Игнатов, убивший мужа Зулейхи, дважды спасает ее сына.

Кстати, национальный колорит, которым напитаны первые страницы книги, исчезает по мере того, как Зулейха вживается в интернациональный лагерный быт. Такого рода литература была популярна в советские времена, достаточно вспомнить Фазиля Искандера или Чингиза Айтматова, чьи произведения становились литературными событиями наравне с книгами писателей-деревенщиков.

Теперь мы почти ничего не знаем о жизни не только малых народностей, а и целых народов, все еще населяющих Россию вопреки демографической депрессии и усилиям разного уровня властей, чья жадность, некомпетентность и в конечном счете бездействие на вверенных им территориях могут быть приравнены разве что к геноциду сограждан. Редко появляются книги вроде мифопоэтических "Овсянок" Дениса Осокина, с которым так плодотворно работает кинорежиссер Алексей Федорченко, или мифоисторического «Ильгета» Александра Григоренко.

Часто наше незнание оборачивается иррациональным страхом перед чужим, хотя это "чужое" живет в мультинациональной России так же как это было и в Советском Союзе. Это страх перед Кавказом, с которым мы давно привыкли связывать одни только теракты, бандитизм и наркотики. Я не помню, чтобы в последнее время выходили книги о повседневной жизни и о людях современного Кавказа. "Муравей в стеклянной банке" Полины Жеребцовой – это книга о военном времени, дневник ребенка.

Роман Алисы Ганиевой "Жених и невеста" отчасти восполняет этот пробел. Ганиева родилась и выросла в Дагестане, живет в Москве, пишет по-русски. Героиня ее книги тоже живет в Москве, она приезжает в дагестанский поселок навестить родственников. Одновременно в тот же поселок и тоже из Москвы приезжает молодой человек – он пообещал родным выбрать невесту из списка, который они уже составили, и тут же жениться.

Автор без труда посвящает читателя в дагестанские обычаи и нравы. Со стороны легче заметить, как меняется здешняя патриархальная жизнь, как она сопротивляется европеизации, где она сдает позиции, а где, наоборот, укрепляет их.  К тому же Алиса Ганиева очень внимательна к мельчайшим деталям. Это помогает почувствовать и понять чужую повседневность и начать избавляться от тревоги.

Ганиеву подводит разве что стремление к цветущей сложности в ущерб простоте изложения. То же можно сказать и о языке романа: Я уклонялась, увиливала от падающих в мою поющую душу камней.

Алиса Ганиева автор еще очень молодой, и ей вполне по силам осознать ненужность красивых слов и сравнений – чтобы решительно и храбро от них отказаться. Достаточно понимать и всегда помнить, что она пишет о том, о чем кроме нее не пишет никто.