О том, что значит подойти ближе

В 2008 году Венгерский национальный музей приобрел у Международного фотографического центра Нью-Йорка 985 работ Роберта Капы. 120 снимков из этой коллекции представлены на выставке "Ретроспектива" в московском Мультимедиа Арт Музее. Самая известная фраза Капы: если ваш снимок недостаточно хорош, вы просто подошли недостаточно близко. У Капы не было объектива с комфортным зумом, когда фотограф стоит на месте и знай себе крутит колечко – то ближе, то дальше. С зумом гораздо удобнее кадрировать и можно приблизить опасный объкт к себе, не приближаясь самому. Если бы у военных корреспондентов была такая возможность, их бы больше осталось в живых. Но во Вьетнаме 25 мая в 14.45 он просто шел за французским военным конвоем и наступил на мину. Капа поехал во Вьетнам по пр

Выдающийся фотограф о том, что сейчас, и о том, что всегда

Первый раз я увидела эти фотографии где-то в интернете, знакомый фотограф показал: вот, посмотри, какой дядечка. Помню, что размер снимков на экране был небольшим, как будто выложили чей-то любительский архив. Есть такие сайты, где люди знакомят зрителей со своими старыми фотокарточками, любительскими кинофильмами о туристических поездках советского времени. Но это были другие фотографии. Они явно принадлежали не любителю, а скорее напоминали известную серию Картье-Брессона о Москве 50-х годов. Взгляд бесстрашного и внимательного фотографа, абсолютно документальный. Но фотограф был местный. Потом, оказалось, и не один. Соколаев, Воробьев, Трофимов – "Отдел технического фотографирования" на Новокузнецком металлургическом комбинате. Они не имели ничего общего с официальн

О стрельбе из водяного пистолета и народных обычаях Багдада

Я люблю народные праздники и гулянья. Много народу, весело. На человека с фотоаппаратом меньше обращают внимания. Это была неделя празднования Курбан Байрама – у арабов звучит Ид-аль-Фитр – когда мы прилетели в Багдад. От красивого и значительного города осталось немного, дома разбиты и искорежены, вместо памятника Саддаму только круглый постамент. Улицы перегораживали бетонные блоки.  В начале одной из них, вместо шлагбаума стоял письменный стол с ящиками,  любой желающий тут же мог сесть за него и посреди развалин написать письмо или стихи. Военные в камуфляже ездили с торжественными и напряженными лицами. Горожане, которые не разбежались или верили, что они бессмертны, выходили вечерами посидеть на речке Тигр, брали с собой детей, стелили коврики на траву и трапезн

Об истории в фотографиях и о том, у кого память лучше, и еще о разнице между правой и левой стеной

Смотрела в Центральном Манеже работы, присланные на юбилейный конкурс фотографии «Серебряная камера». 15 лет он существует, принимает репортажи о Москве - отдельные кадры и фотоистории, целые сериалы. До объявления призов имена участников не разглашают. Поэтому назову только несколько циклов – «Испытатели», InstaMoscow, «Последние дни ЗиЛа».  Экспозицию разделили натрое. В центральной галерее выставлена архивная коллекция из Московского дома фотографии. Слева от нее избранное призеров «Серебряной камеры» за все 15 лет. Справа - работы нынешних конкурсантов. Публика медленно движется по залу, тут нужно терпение, а потом снова собирается в центре, разглядывая старую, то есть моложе, чем сейчас, и еще не совсем растерзанную Москву.

Фотоглаз разбушевался

Выставка в Центре фотографии имени братьев Люмьер, называется «PROзавод» и охватывает советский период ХХ века от промышленного расцвета и вплоть до недавней, уже российской разрухи. Классики советской индустриальной фотографии – Борис Игнатович, Макс Альперт, Яков Халип, Марк Марков-Гринберг, просто классики - Владимир Лагранж, Юрий Пальмин, Аркадий Шайхет, Лев Шерстенников, Александр Абаза показывают Днепрогэс и Харьковский тракторный в 30-е, Белорецкий металлургический в 60-е, Азовсталь в 70-е и прочих застывших во времени левиафанов советской индустрии с их колоссальными щупальцами-протуберанцами, протянувшимися на необозримых пространствах, с их незамирающими сердцами, титанически перекачивающими нефть, жидкую сталь, кровь советской импери

Рождество с арабскими солдатами, эфиопскими танцорами и мокрой лисой

На Рождество в Иерусалиме льет дождь. Грохочет гром, потом сыплется град, за ним - снег хлопьями и тут же тает, снова дождь и сильный ветер. Город усеян покалеченными зонтами. Бывшие их владельцы спасаются в кафе и небольших магазинах. Автобус в Вифлеем, за бетонную разделительную стену, на территорию Палестинской автономии отправляется от Дамасских ворот, у выхода из мусульманского квартала Иерусалима. В нем русские паломники, местные и издалека. Последним торопится на подножку дядя в мокрой лисьей шапке. Под тяжелой распахнутой курткой фуфайка с портретом российского президента и надписью “Своих не бросаем“. Мокрая лиса отряхивается, брызги прилетают к нам, президент подмигивает с принта. В Вифлееме - дом хлеба, если с иврита, - темень, ветер. Мусор из помоек летит по улиц

О том, что гражданского человека сложнее всего научить падать как подкошенный

Небольшая глубина резкости на снимке позволяет увидеть только передний план, одну деталь. Минимальная погрешность, и все поплывет не туда. Объектив, как близорукий человек, рассеяно шарит у себя под носом. Травинки, пылинки, цветочки, неразорвавшаяся граната в траве. Брошенные в спешке вещи, простреленные книги в разбитой библиотеке, ошалелые контуженые и глухие бывшие домашние животные. Репортажу с войны полагается быть резким, актуальным, вызывающим. Автор этих снимков предпочел нерезкие натюрморты. Мы не можем никак, к сожалению, назвать его имени. Но он доктор. Не репортер, который отснял свои гигабайты и, к своему огромному облегчению, уехал. Он служит в передвижном госпитале, - его место работы возникает тогда, когда появляются более-менее крепкие стены, трофейный запас лекарств. И &

Об одной старинной коллекции, людях Подолии и Бессарабии, а также польских куплетах

В каталоге московского аукционного дома Антиквариум описание лота № 180 содержит приписку: редкость. Единственный экземпляр. Тяжелый футляр из кожи в виде книжного блока, на крышке - металлическая пластина с изображением города Каменца-Подольского, дореволюционные библиотечные штампы и номера. Внутри 68 картонов, где уместились 96 снимков. На обороте крышки надпись: Императорскому географическому обществу от фото-типографа Михаила Грейма. 1883 год. Альбом назван Типы Подолии и Бессарабии. Персонажи этих снимков разделены по группам. Типы крестьян Подольской губернии. Типы интеллигенции и шляхты польской. Типы евреев. Типы бессарабских молдаван. Пришельцы на Подолии. Типы настолько разнообразны, что немного не по себе - как в одной коробке оказались в такой степени непохожие друг на друга л

О фотографе Стомахине и о том, что вместо третьего глаза

Эту фотографию Игоря Стомахина я впервые увидела в журнале "Иностранец". Бабуля с фотоаппаратом "Смена", подпись под снимком гласила: "На добрую память". Сам автор назвал его просто: "Москва. Женщина с фотоаппаратом. 1981". Игорь Стомахин. Москва. Женщина с фотоаппаратом. 1981 В плацкартном вагоне, где от соседей не спрячешься - за все ответишь, и который вот-вот отменят, признаюсь, что родилась в Москве, и слышу в который раз обвинительное заключение да всплеск воспоминаний. Душераздирающие - о поездках в Москву за колбасой. Страшную сказку из Коломны - о вагоне с местной мясной продукцией, приваренном к рельсам, чтобы не добрался до столицы. На фотографии Игоря эта самая тетенька была не "за колбасой", а в Александровско

Несколько движений Уильяма Кристи на прогоне перед московской премьерой балетов Рамо

Обычно, фотографии после съемки приходится отбирать. А здесь снимки в том порядке, как и были десять дней назад сняты, словно фазы вальса-гавота. Когда Уильям Кристи появился на сцене, только и оставалось сделать так, чтобы фотоаппарат работал беззвучно. Не мешать. Снимать хотелось любой момент, неудачных кадров просто не было. А потом и фотографировать стало ни к чему. Я сидела, счастливая, в полутьме партера Новой сцены Большого, разглядывала, вслушивалась в мир дирижера Кристи, где все звуки, движения и голоса подчинялись его быстрым и хирургически точным жестам. Любовалась. Несколько часов до московской премьеры, черный бархатный фон подыгрывает, пока ни костюмов, ни грима, ни декораций. Ничего лишнего: ни движений, ни снимков.