Что искать на non/fiction. Фрагмент из книги Шенга Схейена о том, как устроена травля

  Издательство "КоЛибри" представит 7 декабря на Международной ярмарке интеллектуальной литературы non/fiction книгу Шенга Схейена "Авангардисты. Русская революция в искусстве 1917–1935". Голландский ученый, славист Шенг Схейен подготовил впечатляющий труд – хроники жизни людей русского авангарда – Татлина, Малевича, Кандинского. В ней стреляется Маяковский, уходит с земли Хлебников и сам русский авангард – мученик среди художественных практик ХХ века – переживает волну за волной нападки, удары и, казалось, окончательный разгром.  Среди источников этой важной документальной книги – письма, дневниковые записи, мемуары, архивы, раскрывающие явление русского авангарда не столько с искусствоведческой стороны, но как

В красках и судьбах, а также в химерах, гаргантюа и пантагрюэлях

  Сносят Нотр-Дам, Отбойные молотки стучат, А люди говорят, Что делать, есть программа. Снесли же тут недавно и Сен-Симфорьен, И Старый Сен-Жермен, И Сен-Дени-дю-Па, и Сен-Марсьяль, И Сен-Жан-ан-Рон, а он существовал С 1754 года Не пора ли приняться за что-то покрупнее. Раймон Кено. Чья очередь. 1961   Виктор Гюго взялся писать "Собор Парижской Богоматери" (и закончил его в 1831 году), чтобы спасти собор от разрушения. Замысел романа продиктован сознанием мимолетности, непрочности. Гюго, перечисляя ущерб, нанесенный собору не временем – людьми, отталкивается от исчезнувшего со стены греческого слова: Позже эту стену (я даже точно не припомню, какую именно) не то выскоблили, не то закрасили, и надпись исчезла. Именно

Праздничное о звездах Снусмумрика, Пончика, Сирано и остальных

    Снусмумрик оживился. — Звезды! — воскликнул он. — Тогда вы непременно должны взять меня с собой! Ничего так не люблю, как звезды. Перед сном я всегда смотрю на звезды и гадаю, кто там живет и как до них добраться. Небо кажется таким дружелюбным, когда в нем полно маленьких глазок. Туве Янссон. Муми-тролль и комета. Рисунки автора, 1946       — Толя, — сказал  отец, — нельзя  так!  Ну хочешь, я посажу тебя в звездолет, который завтра в семь пятнадцать летит на Луну? — Не хочу я на Луну!  Десять  раз был там!  Каждый камень и цирк знаю наизусть! Скоро там детские сады открывать будут и придумают скафандры для грудных... Там даже наш Жора

Какао, папайя и амфибии эпохи барокко в рисунках первой исследовательницы Нового Света

  В искусстве воплотясь, и чудище, и гад 
 Нам все же радуют настороженный взгляд: 
 Нам кисть художника являет превращенье 
 Предметов мерзостных в предметы восхищенья. Никола Буало   Бабушка была всегда недовольна мною. Летом нас с ней отправляли на съемную дачу в Опалиху. В мои 3-4 года, как я сейчас понимаю, она как-то пыталась меня "социализировать". Приводила мне друзей, соседских девочек, но обращалась я с ними неважно. Дружбы не получалось. Каждый день она водила меня гулять и тотчас теряла в высокой траве, где я могла сидеть бесконечно, что-то внимательно разглядывая на земле. В конце концов она придумала наряжать меня в красное платье, тогда я не терялась в зарослях. А в московском дворе за домом жили муравьи. Они везде

Про 190 см. в разных измерениях

Не глупа была Екатерина II, когда Таврический сад заняла под свою резиденцию и предпочитала его всем местам для прогулок в межсезонье. Даже писала барону М. Гримму, что для осени и весны нельзя желать ничего лучшего. Обжилась там — гуляй, не хочу. Мы не царские особы и подстраиваем свои порывы посетить один из прекраснейших садов Петербурга под придуманные администрацией часы работы. А иной раз получается, что только подойдешь к воротам, а сад то на просушку закрыт, то на ночь. Неприятно. Сразу вспоминаются строчки из Чуковского: Я к Таврическому саду,  Перепрыгнул чрез ограду… "Перепрыгнул", — говорит. "Чрез ограду", — уверяет. Размышляю, стоя у решетки, что на голову выше меня да с острыми зазубринами поверху, как же это могло пр

Художники в Первой мировой войне. Фрагменты переписки с кратким вступлением искусствоведа Елены Муриной

В этой книге потомки Владимира Андреевича Фаворского и Ивана Семеновича Ефимова публикуют письма этих художников, друживших и даже бывших в отдаленных родственных связях – Владимир Андреевич был женат на племяннице жены Ивана Семеновича, замечательной художницы Нины Симонович-Ефимовой. Оба они были участниками Первой мировой войны – Владимир Андреевич в армии с 1915, а Иван Семенович – с 1916. В свою батарею Ефимова рекомендовал командиру именно Фаворский. Владимир Андреевич был произведен в прапорщики и представлен к Георгиевскому кресту за участие в "Брусиловском прорыве". Эти письма с фронта их молодым женам и родителям – удивительный документ любви и духовной близости с их родными.  Когда Владимир Андреевич приходил на какую-нибудь

Диалог второй. Художники Светлана Дорошева и Мария Курбатова об акварели и солнечных понедельниках

Продолжаю осуществлять мечту. Поговорили с Машей Курбатовой, художницей из Новосибирска. Мне каким-то образом необходимо в начале заземлиться, не могу же я и впрямь разговаривать с ангелом. Нужно доказательство твоего земного происхождения. Маша, расскажи про страшный случай в школе! 
– Я, кстати, иногда прячу костюм ангела, заправляю крылья в трико и дерусь с соседями. На меня и заявление в милицию имеется. Школа в Октябрьском районе города Новосибирска – уже звучит страшно! А история про покойника… Ко встрече с покойниками меня подготовил маленький городок Юрга, в котором прошло все мое детство. На лето меня закидывали к бабушке. Ее дом выходил окнами на больничный городок. Там был морг, и мы с ребятами ходили к его стенам на экскурсию, подсаживали друг друга

Художники Светлана Дорошева и Лев Каплан об иллюстрации детских книг, об акварели, о детстве и о морщинах мира

Мы живем в удивительное время, когда можно перезнакомиться с таким количеством талантливых современников, о которых раньше люди и в книгах-то не успевали за жизнь прочитать. Мне страшно любопытно про других художников, и я затеяла серию интервью с графиками высшего эшелона современной иллюстрации – "разговор художника с художником". Поговорили на днях с Львом Капланом, он родился в Луганске, много лет живет в Штуттгарте с женой и сыном. Раз в год иллюстрирует по великолепной книге:  "Сказки 1001 ночи", "Бременские музыканты", "80 дней вокруг света",  "Саги братьев Гримм", "Мюнхаузен". В дни, не занятые работой и книжными заказами, умудряется писать акварели, "свободные" картины. 
  

Про крекс, фекс, пекс

В доме Остроухова в Трубниках на выставке "Крекс, фекс, пекс" показывают черно-белый "Золотой ключик" 1939 года. На экране старый папа Карло крутит ручку шарманки и поет голосом Анатолия Орфенова: Далеко-далеко, за морем, Стоит золотая стена. В стене той заветная дверца, За дверцей большая страна. Ключом золотым отпирают Заветную дверцу в стене, Но где отыскать этот ключик, Никто не рассказывал мне. В декорации большой лужи за его спиной копошатся худые итальянские беспризорники, тщетно пытаясь выловить что-нибудь ценное. Совместная выставка Государственного литературного музея и галереи ГРОСарт посвящена сразу трем датам: 80-летию выхода сказки Алексея Толстого "Золотой ключик, или Приключения Буратино", 190-летию со дня рождения

О том, что жизнь подражает искусству, и о двухтомнике двумя-тремя линиями

Я завидую тем, кто увидит Леонида Сойфертиса в первый раз.  Удивительные у человека были чувство вкуса, изящество, наблюдательность, точность. И такая щемящая дремотная жизнь во всем, даже мясники у него – лирические герои. Сложно словами раскрыть его магию. Потому как ну что такого? Ну, сидят двое в метро, поджав ноги, пока поломойки орудуют швабрами; ну, сидят тетки с открытыми ртами, пока пломбы сохнут; ну, мамки с колясками... а вот смотришь на каждый рисунок подолгу, трогает бесконечно. Такая все-таки жизнь нежная. Я не буду писать о его биографии – ею можно легко поинтересоваться. Кроме "родился-учился" там всенепременно будет о том, что Сойфертис – маститый советский график и сын своего времени. Хотя язык не поворачивается сказать так, настольк