Что искать на non/fiction. Фрагмент из книги, посвященной историку русского художественного авангарда

В рамках издательского и культурного проекта "Энциклопедия русского авангарда" увидел свет двухтомник "Ракитин. Тексты. Тексты о Ракитине", посвященный памяти одного из первых исследователей искусства русского авангарда Василия Ивановича Ракитина (1939–2017). Он – и автор, и герой книги, чьим внутренним сюжетом оказывается становление самой истории этого явления в искусстве. В конце 60-х – начале 70-х годов ХХ века Ракитин открывал забытых людьми и заклейменных советской властью художников, их произведения, архивы, как задолго до него открывал и популяризировал своих товарищей, современников-авангардистов Николай Пунин, как вводил их в исторический контекст Николай Харджиев. Силами Василия Ракитина были организованы многие выставки художников аванга

75 лет актеру, звезде фильмов Лукино Висконти

Природа наделила его редчайшим даром – абсолютной, поразительной  красотой. Хотя и артистизмом, и талантом тоже щедро. Главную роль в его жизни сыграл Лукино Висконти. Впервые случайно увидев 20-летнего Хельмута, он принял его и в свою жизнь, и в свое искусство. Он был отцом моего выбора, говорит Хельмут Бергер. С родным отцом, Францем Штайнбергером, актер не слишком ладил. Висконти и Бергер не расставались 12 лет вплоть до смерти режиссера. Бергеру тогда исполнилось 32 года. Опустошенный, потерянный он, спустя год после кончины Висконти, попытался покончить  с собой. Актер признавался, что впервые сказав о любви к Висконти, он лгал, а последние слова любви были правдой, но, увы, уже никому не нужной. Он назовет смерть Висконти главной трагедией своей жизни. Впрочем, в ж

Фрагмент о фильме, в котором французский средний класс погружается в пучину сексуальных провокаций, а зритель – в круговорот синефильских цитат

В издательстве "Сеанс" вышла новая книга Андрея Плахова, посвященная французскому режиссеру Франсуа Озону, на наших глазах проделавшему эволюцию из постмодернистов конца 90-х годов в классики мирового кинематографа. Ведущий отечественный кинокритик рассказывает об Озоне как о наследнике миновавшего золотого века европейской культуры, свободно распоряжающемся идеями, приемами и стилями от драматурга эпохи Просвещения Пьера де Мариво до режиссера "новой волны" Эрика Ромера. Книга будет продаваться на открывающейся в Москве ярмарке Non/fiction. 30 ноября Франсуа Озон собственной персоной представит ее в Центре документального кино, где будут показаны его короткометражные фильмы, а также 1 декабря в Культурном центре Андрея Вознесенского, где вме

О том как Дэмьен Шазелл Луну вертелл, но на обратную сторону не попалл

В ХХ веке люди, за исключением экипажей фантастических фильмов, летали в космос на консервных банках, что по душе режиссеру Шазеллу, автору "Ла-ла Ленда" и "Одержимости", поклоннику лампового тепла и блюзовых аккордов, и вполне объясняет его выбор для нового фильма биографии американского астронавта Нила Армстронга, первого человека, ступившего на Луну. Ржавый скрежет и рев летательных аппаратов, словно из партитуры какого-нибудь европейского авангардиста 50-х, затмевает в "Человеке на Луне" (First Man) патетически печальную тему его постоянного композитора Джастина Гурвица, сопровождающую опасные полеты Райана Гослинга, сыгравшего главную роль, в стратосферу и выше. Тряска и ломаная траектория камеры материализуют и транслируют в зал перегрузки, задают хорошу

О том что стиль – это не человек, а человек – это домысел

    Фраза Петра Вайля — Довлатов был живой, чего не скажешь о большинстве из нас — верна и в отношении фильма "Довлатов" Алексея А. Германа, представленного в эти дни на Берлинале. Живой жизни режиссер предпочитает сон. Эта картина сна выстроена как мирискуснический тематический парк семидесятых годов. Его конструкция, наполнение и аттракционы в дымке – заслуга художника фильма Елены Окопной. Вайль дальше говорит: Зачем человек, когда есть его книги? Текст ведь всегда лучше его сочинителя. Да, наверное, лучше: спокойнее, предсказуемое, безопаснее — но не полнее. Не сложнее. Не многообразнее. Не восхитительно противоречивее. В фильме нет ни книжного, ни человеческого Довлатова, ни сложности, ни противоречий, только вя

Где мы жить будем?

В  85-й день рождения Андрея Тарковского новая глава энциклопедического декалога историка кино Виктора Филимонова, посвященная творческим и личным взаимоотношениям Тарковского и Шукшина.  В предыдущих сериях: I.  Дом Шукшина. Вступление  II. Деревня, куда она приходит?  III. Съехавший с корня IV. Дорожные жалобы V.  Вечерний звон VI. В поисках идеала VII. Смех и слезы Шукшина VIII. Memento mori Шукшина   …Сегодня во сне видел Васю Шукшина, мы с ним играли в карты.  Я его спросил: — Ты что-нибудь пишешь? — Пишу, пишу, — задумчиво, думая об игре, ответил он. А потом мы, кажется, уже несколько человек, встали, и кто-то сказал:  — Расплачи

Фрагмент из книги воспоминаний о няне от Пушкина до Ходасевича

В основу этой благородной книги о самом нетривиальном воспитании – бессистемном, наивном, сердечном и чудесатом, легли воспоминания литератора, педагога, священника Сергея Николаевича Дурылина, описавшего свое детство и няню Пелагею в домашнем кругу московской купеческой семьи. Борис Пастернак говорил о Дурылине: Это он переманил меня из музыки в литературу. Сергей Николаевич не только писал сам, он многие годы собирал для будущей книги заметки, свидетельства, мемуары выдающихся людей своего времени об их няньках, дядьках, мамушках, кормилицах, отыскивал легкие и теплые следы привязанности, впечатления, оставленные в детской памяти баснословной педагогикой русских нянь. Его труд уже в наши дни завершила Виктория Торопова, биограф Дурылина. Под обложкой стихи Блока, Бунина, Ме

О том, что удачный этюд наравне с хорошим человеком, и что в этих красках светит радость бытия

Критики говорят о Николае Терентьевиче, что можно роман написать, стоя у одной только его картины. Эти воспоминания выдающегося художника-реалиста – все равно что набросок такого романа, замечательная лапидарная проза. Они касаются не только жизни самого Тужилина, родившегося в 1930-м году, но и исчезновения крестьянской цивилизации, так же как в цикле Виктора Филимонова о доме и дороге Шукшина, который Культпро продолжит публиковать и в следующем году. Рассказ художника о прожитом и созданном записан его дочерью Юлией Тужилиной весной 2016 года и публикуется впервые в виде небольшого фрагмента. "Это не просто очень хорошая живопись. Это живопись-судьба... Это мировоззрение, это выстраданное, предельно искреннее послание, обращенное к нам, современник

Почему на них хочется смотреть и смотреть?

Публикацию фрагмента воспоминаний художника Николая Терентьевича Тужилина и галереи его графических и живописных работ мы сопровождаем статьей искусствоведа Елены Борисовны Муриной, написанной ею к недавней выставке Тужилина в выставочном зале журнала "Наше наследие". С любезного разрешения автора и редакции, мы приводим текст этой замечательной статьи с незначительными сокращениями.   Справа налево: Николай Тужилин, Елена Мурина, Андрей А. Сарабьянов на вернисаже. Ноябрь 2016 * * * Так захотелось назвать поразившие меня картины Николая Терентьевича Тужилина, которые я впервые увидела на его выставке, состоявшейся в конце 2010 года. Стыдно сказать, но я до того никогда не слышала об этом сразу же покорившем меня художнике. Правда, я не занималась

Иван Грозный как Царь-Пенис в рисунках Сергея Эйзенштейна. Фрагмент из новой книги историка Марка Кушнирова

Марк Кушниров. Эйзенштейн. Молодая гвардия. 2016 Чтобы представить новую биографическую книгу о знаменитом режиссере, изданную в серии ЖЗЛ, мы выбрали главу об Эйзенштейне-рисовальщике, чья экспрессивная графика хранится в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), в Театральном музее им. Бахрушина, в частных коллекциях. Автор книги, историк и искусствовед Марк Кушниров в свое время снабдил подробнейшим и чутким комментарием альбом рисунков из прекрасного собрания Лидии Наумовой (1902 - 1986) — сестры артиста Михаила Жарова, художницы и друга режиссера, работавшей с Эйзенштейном на картине "Иван Грозный". На эту коллекцию, неотделимую от процесса самих съемок, Марк Кушниров опирается и в рассказе о создании фильма, об отношении Эйзенштейн